История смерти из Бучи

Елена Коваль увидела текстовое сообщение, когда включила свой телефон 8 марта. Ее муж Виктор, которого также звали Витя, был мертв.

Елена и ее семья жили в Буче, городе с населением 37 000 человек, примерно в 30 километрах к северо-западу от Киева и примерно в 3 километрах от военного аэропорта в Хостомеле. Наступающие российские войска стремились взять Бучу под контроль в начале войны. Битва за Бучу опустошила город и его жителей, и Елена, 43-летний медицинский юрист, наблюдала за этим. Непрекращающиеся обстрелы заперли людей в их домах и убежищах. Не было ни электричества, ни газа, что означало отсутствие тепла в холодную зиму.

Как и многие в Буче, Елена держала свой телефон выключенным, чтобы сэкономить батарею, и только иногда включала его, чтобы проверить, нет ли сообщений или звонков.

Обстрелы прекратились, когда Елена получила сообщение о своем муже. Она не знала, как он умер, но знала, что должна попытаться вернуть тело Виктора.
Виктор (справа) и его сын Алексей

В течение многих лет 48-летние Елена, Виктор и их сын Алексей жили в Буче по адресу: улица Склозаводская, 9. Когда на Майдане в центре Киева проходили торжества, они могли видеть фейерверк из окна своей квартиры.

Из-за травмы позвоночника Елене было трудно подниматься и спускаться по лестнице. Она и Виктор, который был инженером, купили землю поблизости и построили двухэтажный дом, который был бы доступен для Елены. В 2019 году они переехали в свой новый дом на улице Весенней, 32 и планировали, что родители Елены переедут к ним.

Все изменилось 27 февраля, когда в Бучу пришли российские солдаты.

Елена, Виктор и 24-летний Алексей были дома. Жена племянника Виктора, Оксана, которая была на седьмом с половиной месяце беременности, также оставалась с ними.

Когда началась стрельба и обстрелы, семья, обеспокоенная Оксаной, решила вернуться в свою старую квартиру, потому что она была рядом с амбулаторией.

Когда они выходили из дома, к ним подошел их сосед Дмитрий Мухин со своей семьей из пяти человек и попросил о помощи. У Мухиных не было бомбоубежища, и им нужно было безопасное место, чтобы остаться поблизости, так как мать Дмитрия ходила с трудом. Виктор предложил им убежище на своем заднем дворе и привел семью Мухина в дом.

Елена, Алексей и Оксана направились на улицу Склозаводскую.

Это был последний раз, когда Елена видела своего мужа.

В течение следующих нескольких дней стрельба и обстрелы стали настолько интенсивными, что жители Бучи больше не могли покидать свои дома. "Мы чувствовали себя заложниками", - сказала Елена.

Елена наблюдала за разрушением города из окна своей квартиры. Сначала снаряд попал в девятиэтажный жилой дом на улице Яблунской, 17. Здание загорелось, горели с шестого по девятый этажи. Затем пострадал жилой дом родителей Елены на Склозаводской, 4, затем дом № 6. Вдалеке Елена также видела горящие дома: “Воды не было, поэтому никто не тушил пожары. Дома просто горели, пока не сгорели дотла”.

Иногда обстрелы стихали, но снайперы всегда были рядом. 4 марта российские войска нанесли удар по водонапорной башне и газовому заводу[YG1], в результате чего жители Бучи остались без отопления , газа и воды.

Было 14 градусов ниже нуля по Цельсию, на земле лежал снег. "Мы оставались внутри, носили многослойную одежду, чтобы согреться. У нас не было воды, электричества, практически не было телефонной связи. Если бы были открыты гуманитарные коридоры, у нас не было возможности узнать", - сказала Елена.

К 4 марта российские войска были повсюду в Буче. Они протащили танки и бронетехнику через заборы людей и припарковали их во дворах жилых домов. У каждого дома, возле каждого жилого дома стояли военные машины. "Мы видели, как они [военные машины] ехали по улице [Склозаводской], беспорядочно стреляя по окнам", - сказала Елена. "Они просто стреляли".

Российские солдаты ходили от дома к дому, ломали двери и окна, обыскивали и допрашивали людей. Елена видела, как они забирали одежду и обувь людей, переодевались и выбрасывали свою одежду на улицу.

Они слышали сообщения о внесудебных убийствах и расстрелах гражданских лиц, когда они пытались получить воду.

Елена не могла связаться ни с Виктором, ни с Мухиными. Дом был рядом, но идти туда было слишком опасно.

6 марта обстрелы стихли настолько, что жители улицы Склозаводской впервые за несколько дней вышли на улицу. Люди бросились ломать заборы, разбирать детскую площадку – все, что сделано из дерева, чтобы развести огонь и приготовить горячую еду. Некоторые жители пошли за водой из соседнего колодца, но людей было так много, что через 30 минут вода закончилась.

8 марта Елена подошла к месту на холме возле своего дома, где она иногда могла получить достаточно приема, чтобы проверить свои сообщения. Когда она включила свой телефон, пришло текстовое сообщение с новостями о Викторе. Она поняла, что ее прислал сосед, Дмитрий Мухин.

Елена не знала, как умер ее муж, но знала, что она должна получить его тело. Она пошла по улице Склозаводской. Она свернула на Яблунскую улицу. Она шла медленно, опираясь на трость. Она дошла до детского сада "Шкет". Оттуда до дома было всего несколько минут.

Российский солдат сидел на крыше детского сада. Он сказал Елене остановиться, или он будет стрелять. Она сказала, что ей нужно получить тело мужа, и если он хочет стрелять в безоружную женщину с тростью, так тому и быть.

Она продолжала идти.

“Потом я увидел наш дом. Одна стена была поражена снарядом и сожжена. Все окна были разбиты, некоторые оконные рамы вырваны”. Дом Мухина также был поврежден. “У них был балкон и красивые французские окна от пола до потолка. Балкон был разбит, а окон не было. Шторы развевались на ветру”.

Вещи Елены и Виктора – простыни, тарелки, подушки – были разбросаны по двору.

Двое российских солдат догнали Елену, когда она собиралась войти в свой дом. Они сказали ей, что если она сделает еще один шаг, то окажется лежащей рядом с мужем.

“Они были очень молоды, 18 или 20 лет. Из воротников торчат шеи”. Елена рассказала. “Действительно, просто дети, а не мужчины. Но с автоматами Калашникова”.

Солдаты отвели Елену обратно на Яблунскую улицу и сказали ей стоять лицом к ее дому. Один из них выстрелил ей в ноги, отметив линию пулевых отверстий на дороге. “Видите эту линию? Иди по ней, не раскачивайся”, - сказал он ей. “Если вы свернете влево или вправо, вы мертвы”.

Дмитрий Мухин говорил очень быстро, когда я спросил, что случилось с Виктором.

Он сказал, что это произошло 5 марта, около 1 часа дня.

“Было тихо, поэтому мы вышли из убежища, [пошли в дом] и оказались на первом этаже, в комнате. А затем [обстрел] ударил по дому, два прямых попадания, одно за другим. Мы все упали на пол. Через две - три минуты мы услышали, как снаружи бьется стекло, а затем громкие шаги. Кто-то кричал: "Проверьте второй этаж!" Витя пошевелился, встал, раздалась автоматная очередь, и он упал, крича от боли. Он кричал: "Пожалуйста, не стреляйте! Я ранен, здесь мирные жители, дети, не стреляйте".

[солдаты] начали стучать в дверь. Мы открыли, и они вошли. Их было 4 или 5, сейчас уже не помню. Их одежда была очень грязной, у некоторых на шлемах были Георгиевские ленты. Они сказали нам выйти на улицу, один за другим. Мы вышли во двор. Мы сказали, что там раненый, пожалуйста, помогите ему. Они отказались. Они сказали, что у них нет ни бинтов, ни лекарств. Мы стояли там в течение 30 или 40 минут, пока они обыскивали дом. Затем они вышли на улицу, сказали нам войти и оставаться там, и ушли. Мы вошли внутрь. Мы пытались помочь Вите. Он был еще жив, лежал там, где мы его оставили.

Мы разрезали его свитер и увидели, что на этой груди есть поверхностное ранение, нет входного пулевого ранения, и я на мгновение подумал, что это не так уж плохо. Но когда мы перевернули его, то увидели три пулевых отверстия вокруг его левой лопатки. Его рукав промок насквозь, и кровь растеклась по полу под ним. Мы пытались остановить кровотечение простыней. Ему было трудно дышать.

Виктор умер через 20 минут.

Дмитрий и его семья положили его на матрас и потащили в котельную, которая была самой холодной комнатой в доме. Они провели еще две ночи, укрываясь в доме Виктора и Елены, прежде чем бежать из Бучи.

Голос Дмитрия был спокоен, но немного дрожал, когда он сказал, что чувствует ответственность за случившееся. “Если бы я не попросил их о помощи, Витя мог бы быть еще жив”.

На следующее утро Елена вместе со своей сестрой Галиной снова попытались забрать тело Виктора. Они добрались до улицы Яблунской, когда увидели танк на дороге. Женщины остановились и подняли руки. Российский солдат вышел из танка и крикнул им, чтобы они разворачивались и возвращались. Женщины вернулись в многоквартирный дом.

Сосед сообщил им о возможной эвакуации в тот день. Елена поняла, что это, вероятно, последняя возможность вытащить свою семью.

Эвакуационный пункт находился в центре города, в пяти километрах. Елена не могла идти так далеко, и у них не было машины. Елена и ее сестра стояли на дороге и махали проезжающим машинам, чтобы подвезти родителей, сына и себя.

Они часами ждали в пункте эвакуации, пока российские солдаты проверяли телефоны людей и рылись в их вещах. Когда они наконец смогли уехать, по словам Елены, они проехали мимо ее дома на улице Весенней, где собиралась жить вся их семья, и который теперь сильно пострадал. Они проехали мимо брошенных автомобилей, тел на обочине дороги, автобуса добровольцев, изрешеченного пулевыми отверстиями, велосипеда на земле с телом мужчины рядом с ним.

Елена до сих пор не знает, что случилось с телом ее мужа. Кто-то сказал ей, что он мог быть похоронен в братской могиле. Перед тем как покинуть Бучу, Елена нарисовала их дом на маленьком клочке бумаги, отметив звездочкой комнату, где находилось тело Виктора. Она оставила газету у соседа.

, - сказала она.

Перевод с сайта www.hrw.org